Я был всеобъемлющ и бесконечен.
Потом им сказали, что гроза это уже не я.
И я перестал быть грозой и песчаной бурей.
Потом они для себя решили, что великие боги Египта
Всего лишь люди, и семнадцатилетний сын Цезаря был казнен.
Потом они придумали штуку, при помощи которой смогли смотреть в ночное небо так хорошо и ясно, что пришлось отдирать черное полотно, вырывать один за одним гвозди и придумывать звезды.
Вот уже тысячу лет я грущу без своей черепахи и все из за них.
Однажды один умник вообще сказал, что меня нет.
И вот тогда мне стало действительно не по себе.
Его конечно быстро сожгли и он со мной встретился лично, но что началось-то?
Всю эту тысячу лет они ломали вещи, которые я создавал неделимыми и каждый раз говорили — теперь-то уж точно там нет ничего.
Они даже строят ракеты, они бороздят океаны и все для того, чтоб сказать — бородатый мужик уничтожен.
Нет ему места ни в море, ни в космосе, ни в литосфере.
А ведь для того, чтоб меня уничтожить, достаточно просто купить себе новый айфон, взять ипотеку и делать, что скажут родители и одеваться, как принято в обществе и говорить только про новые фильмы и старые книги и ничего сверх меры.
А ведь для того, чтоб меня совершенно не стало, достаточно говорить своим детям, что хорошо, что плохо, желательно бить их при этом, чтобы лучше им стало понятно — я совершенно не нужен, я не функционален.
Или наоборот скреплять моим именем все свои грязные танцы и крестные ходы и думать, что я осуждаю аборты и Алексея Учителя.
Что ж, дорогой человек, когда ты освоишь другие планеты и термоядерный синтез, научишь машины регенерации тканей и все океаны наполнишь вином.
Тогда ты придешь на Елеонскую гору и начнешь воскрешать одного за другим умерших, убитых, рассыпавшихся и забвенных называя все это закономерным процессом, следствием НТП, вероятно модой.
И ты скажешь тогда, что зачем вообще нужен был я, если ты и сам уже все это можешь.
Я отвечу — действительно, не зачем.
Улыбнусь и пойду на посадку. У меня самолет на Прагу.
