Я был всеобъемлющ и бесконечен. Потом им сказали, что гроза это уже не я. И я перестал быть грозой и песчаной бурей. Потом они для себя решили, что великие боги Египта Всего лишь люди, и семнадцатилетний сын Цезаря был казнен. Потом они придумали штуку, при помощи которой смогли смотреть в ночное небо так хорошо и ясно, что пришлось отдирать черное полотно, вырывать один за одним гвозди и придумывать звезды. Вот уже тысячу лет я грущу без своей черепахи и все из за них. Однажды один умник вообще сказал, что меня нет. И вот тогда мне стало действительно не по себе. Его конечно быстро сожгли и он со мной встретился лично, но что началось-то? Всю эту тысячу лет они ломали вещи, которые я создавал неделимыми и каждый раз говорили — теперь-то уж точно там нет ничего. Они даже строят ракеты, они бороздят океаны и все для того, чтоб сказать — бородатый мужик уничтожен. Нет ему места ни в море, ни в космосе, ни в литосфере. А ведь для того, чтоб меня уничтожить, достаточно просто купить себе новый айфон, взять ипотеку и делать, что скажут родители и одеваться, как принято в обществе и говорить только про новые фильмы и старые книги и ничего сверх меры. А ведь для того, чтоб меня совершенно не стало, достаточно говорить своим детям, что хорошо, что плохо, желательно бить их при этом, чтобы лучше им стало понятно — я совершенно не нужен, я не функционален. Или наоборот скреплять моим именем все свои грязные танцы и крестные ходы и думать, что я осуждаю аборты и Алексея Учителя. Что ж, дорогой человек, когда ты освоишь другие планеты и термоядерный синтез, научишь машины регенерации тканей и все океаны наполнишь вином. Тогда ты придешь на Елеонскую гору и начнешь воскрешать одного за другим умерших, убитых, рассыпавшихся и забвенных называя все это закономерным процессом, следствием НТП, вероятно модой. И ты скажешь тогда, что зачем вообще нужен был я, если ты и сам уже все это можешь. Я отвечу — действительно, не зачем. Улыбнусь и пойду на посадку. У меня самолет на Прагу.
